I

Вопрос о положении мусульманской женщины не сходит со страниц прогрессивной печати.

Весь вопрос сводится к тому, чтобы выяснить, противны ли мусульманский шариат и учение пророка женскому равноправию или нет. Мы видели, что симпатичнейший из мусульманских изданий, журнал «Молла Насреддин», посвятивший этому вопросу специально два номера («Молла Насреддин», â„–â„– 20 и 23), да и теперь не перестающий обсуждать это больное место в жизни закавказских мусульман, ссылками на Коран и на мнения лучших знатоков Востока доказал, что ислам нисколько не унижает женщину и не отводит ей того места, какое мы ей до сих пор отводили и продолжаем отводить.

«Молла Насреддин», смело бичующий вообще все общественные язвы мусульман, решившись на такой смелый шаг, тем самым заставил содрогнуться всех противников разрешения женского вопроса.

Он, так сказать, пробил дорогу в ту область жизни мусульман, куда до сих пор еще не ступала почти ни одна нога.

Отметим здесь же, что до возбуждения этого вопроса «Молла Насреддином», в татарской прессе (в этом, по нашему, и заслуга «Молла Насреддина»), на русском языке существовали некоторые, хотя очень незначительные по количеству, произведения, в которых разбиралось отношение ислама к этому злополучному вопросу. К числу их нужно отнести брошюру Ахмед бека Агаева[i] «Ð–енщина по исламу и в исламе» и целый ряд статей по этому же вопросу, принадлежащих перу этого же автора, появлявшихся в русской прессе.

Кроме г. Агаева, в числе ратовавших за лучшую долю рабыни-мусульманки мы видели и других мусульманских интеллигентов, хотя бы бывшего редактора газеты «Каспий» г. Топчибашева[ii], несколько раз заговаривавшего на эту тему в своих передовых статьях в газ. «Каспий».

У всех нас еще в памяти тот светлый день открытия мусульманской молельни при одном женском учебном заведении Тифлиса, когда два наших вышеназванных публициста в столице Кавказа при громадном стечении публики произнесли речи по интересующему всех тогда вопросу: как учение Магомета смотрит на женщину?

Таким образом, нас более или менее познакомили с истинным учением ислама и дали нам понять, что женщина в эпоху пророка являлась подругой своего мужа. Так, жена самого Магомета сопровождала его в походах и пр. Оказалось, что никто другой, как мы сами, превратили женщину в самку, которой пользовались для удовлетворения своих похотей. Никто другой, как мы сами, по прекрасному выражению Бабы в произведении Изабеллы Гриневской[iii] «сорвали этот роскошный цветок, понюхали, бросили под ноги и истоптали».

Поэтому нам кажется, мы не сделаем особенных погрешностей, если скажем,  что в современном положении наших матерей, сестер и жен виноваты не  шариат и даже не наша неосведомленность об истинном учении ислама... нет, виноваты мы сами.

В самом деле, сколько красивых и высокопарных фраз нам приходилось слышать из уст наших интеллигентов о женском вопросе, между тем, когда дело коснулось приведения всех этих воздушных проектов в исполнение на практике, то среди мусульманских интеллигентов, к нашему глубокому прискорбию, нашлись противники женской эмансипации.

Все мы видели, как образованный мусульманин, стоявший во главе одного мусульманского печатного органа, в течение почти целого месяца ежедневно отводил грязные страницы своей газеты под статьи невежественного духовенства, этого наиболее опасного врага женского равноправия.

Мы были свидетелями и в то же время сами не верили, как образовавшаяся при 2-ой Государственной думе мусульманская парламентская фракция, в состав которой входили большей частью интеллигентные лица из мусульман, когда явились представительницы мусульманских женщин и просили фракцию добиваться в  Думе одинаковых для них с другими женщинами прав, - заявила, что фракция будет добиваться полных прав вообще для русских гражданок, но для мусульманок  - с ограничениями по шариату (буквальная передача столичных газет).

Какие это ограничения - для нас и теперь еще остается непонятным.

Лидеры этой фракции, видные народные деятели, когда-то печатно  выступали перед русским обществом и опровергали сложившееся в нем мнение об исламе, как учении, не терпящем вообще свободы, и вдруг -  какие-то «ограничения по шариату».

Наконец, пишущему эти строки приходилось наблюдать, как интеллигентный мусульманин, отец семейства, имеющий взрослых дочерей, обучающихся в женском учебном заведении, запирал их при малейшем желании посетить театр или даже своих школьных подруг, как он снаряжал стражу, которая должна была сопровождать их при возвращении из школы домой; ему же пришлось еще видеть, как интеллигентный мусульманин, пробывший пять лет в высшем учебном заведении, по окончании образования взял себе в жены девушку необразованную и малолетнюю по тому лишь соображению, что она, как он сам выражался, неосведомлена о жизни и не потребует от мужа ничего, кроме пищи, костюма и пр.

Еще много других таких примеров, обнаруживающих неправильный взгляд на женщину, не говоря уже о содействии теми же интеллигентами похищению чужих девушек и водворению их в гарем и пр.

Такое отношение некоторых мусульманских интеллигентов (мы не говорим, конечно, о тех из них, которые во всем разделяют взгляды передовых людей других народов) к женскому вопросу объясняется отчасти тем значительным эгоизмом, который выпадает на долю сильного пола и который проявляется им вообще в мировой борьбе двух полов, отчасти тем, что установившийся взгляд на женщину может быть изменен только путем правильного воспитания.

Понятно, что не столько дети матерей-рабынь могут явиться истинными поборниками за дело освобождения угнетенного пола, сколько дети  свободных матерей. Поэтому посылая свой привет тифлисским единоверкам, смело выступившим в защиту своих попранных прав, мы предпосылаем им следующий совет: «Боритесь, сестры, и в борьбе создавайте свободных граждан! Они и будут истинными борцами за эмансипацию ваших будущих дочерей и внучек!..».

«Закавказье», 29 июля 1907 г., â„– 151