Жалеть надо время бесценное,

Зане быстротечно оно,

Зане нам на дело живое, нетленное,

А не на потеху дано.

I

Создать новую автономную школу на развалинах старой, отживающей свой век, бюрократической – вопрос не из легких, и над решением его долго нужно ломать голову. Необходимость в этом особенно чувствуется за последнее время у нас, в России. Вот уже несколько месяцев в русских школах идут усиленные совещания о введении реформ в храмы наук, предлагаются разные проекты, а между тем, до сих пор ничего не создано, и наши средние учебные заведения повсеместно перестали функционировать. Казалось бы, что не время теперь входить в обсуждение того, кто виноват в ненормальности нашей школьной жизни - педагоги ли, или родители, или же, наконец, сами учащиеся.

Всем им предстояла усиленная творческая работа - созидание школы на новых началах.

Школа есть отражение жизни, и, если жизнь больна, больна и школа недугами общественной жизни. Вот отсюда-то и происходили все пагубные явления в нашей школе. Значит, виноваты в постигшем русскую школу несчастии одинаково и учителя, и учащиеся, и родители. Мы остановимся подробно на том, в каком положении находился до сих пор каждый из этих элементов и что им следовало бы предпринять, чтобы поставить среднюю школу на должную высоту.

Посмотрим, прежде всего, что из себя представляли в старой России наши педагоги.

Школа есть рассадник света среди подрастающей молодежи и, следовательно, она должна воспитывать юношество в духе правды и любви и, приготовляя его к полной жизни, содействовать развитию в нем самодеятельности и характера. Было ли все это у нас? В нашей школе господствовал рутинный способ оценки знаний: учители своими пресловутыми баллами развивали в воспитанниках еще с младших классов ненависть друг к другу, а наказания и поощрения, деление учеников на «миленьких» и «немиленьких», пагубно действовало на природу детей. Учитель не умел говорить языком, осязательно действующим на ум и сердце учеников, и любить своих питомцев.

Униженные, заваленные работой, вследствие своей необеспеченности и чрезмерного переполнения классов, не получившие в большинстве случаев никакого педагогического образования, педагоги не могли вызывать в своих воспитанниках интереса к преподаваемому предмету, и поэтому учащимся невозможно было усвоение до полной ясности изложения. Вот что говорит по этому поводу знаменитый Песталоцци[i], этот великий борец за оскорбленную в детях человеческую природу: «Ничто непонятное не должно быть заучиваемо; но заученное, должно быть усвоено учеником навсегда. Ясность и полнота созерцаний, а равно и понимания учащимися измеряются качеством устного изложения». А этого всего не было у нас. Какое значение для педагогов имеет неизменный закон преподавания, установленный Песталоцци, - можно судить из следующего рассказа Дистервега: Я посетил в Висбадене институт Лаепе, основанный на педагогических началах Песталоцци. Как раз в то время весь институт был занят попытками разрешить геометрическую задачу, предложенную одним горным инженером: отыскать круг, касательный к трем другим, положение и величина которых были даны. 14 дней ученики и учитель тщетно бились над задачей. Затем ночью в 2 часа директор Лаепе был разбужен 15-летним мальчиком, который пришел сообщить, что решил задачу. Тотчас же поднимается весь институт и радостное известие сообщается воспитанникам». Таким воодушевленным отношением к науке Лаепе удалось исправить и заставить полюбить ученье даже ученика, выгнанного из нескольких гимназий.

«В то же посещение, - говорит Дистервег далее, - я сопровождал Лаепе и его учеников в пешей прогулке. На пути, в продолжение нескольких часов сразу, были задаваемы и решаемы алгебраические задачи. Задавали их не только мы, учителя, но и ученики. Вечером, в трактире, после ужина, Лаепе беседовал с учениками несколько часов о законах языка, и никто не обнаруживал ни утомления, ни скуки. Что сказали бы наши дети? Я должен сознаться, что такой живости, охоты к самостоятельному мышлению и исследованию мне не приходилось встречать нигде. Метод Песталоцци производит учителей». Поэтому, чтобы быть достойным носить звание учителя и наставника, нужно вдохновлять юношество, давать ему со школьной скамьи настоящее, живое занятие.

Дать юношеству вдохновение, которое увлекало бы перед по пути прогресса - это великая цель. Она давно позабыта нашими педагогами, и юношество, искалеченное и потерявшее голову, в глубоких потемках бредет навстречу жизни.

Вот к какой великой идее следует после этого стремиться нашим педагогам, чтобы понять правила воспитания, которые, по словам того же Песталоцци, не создаются, а находятся в человеческой природе, действительно уметь из себя «производить учителей».

II 

За последнее время педагоги выпили слишком большую чашу горьких обвинений. Я не скажу, что эти обвинения не заслуженны. Нам только кажется, что часть горького напитка следовало бы выпить обществу в лице наиболее заинтересованной делами школы части его - родителей учащихся. Мы приведем факты, доказывающие, что родители не в состоянии понять стремлений своих детей и не стоят на высоте своего призвания: в дневнике 2 съезда отечественных психиатров в Киеве (8 сентября 1905 г., â„– 3) констатирован факт упадка воспитательного воздействия старших поколений на младших - отцов на детей (страница 10). В обществе за последнее время слишком много нападают на педагогов, забывая при этом совершенно, что корень зла - в родителях. Будь у нас семья порядочной, не происходило бы в наших школах тех несчастий, свидетелями которых мы являемся.

Педагог Н.Вяземский, бывший несколько лет инспектором гимназии в одном большом губернском городе, в своих педагогических заметках на страницах «России» рассказывает следующий случай самоубийства одного ученика его гимназии. Брусницын (так звали ученика), поступивший в 5 класс, оказался мальчиком скромным и благовоспитанным и вскоре стал обнаруживать хорошие успехи по всем предметам. В нем было что-то милое, привлекательное, за что любили его как товарищи, так и учителя. Словом, молодой человек бы редким примером в среде учащейся молодежи.

- Но вот, - рассказывает Вяземский, - однажды, в конце февраля, ко мне явился околоточный надзиратель и сообщил, что Брусницын ночью, на кладбище, кончил жизнь самоубийством.

Страшно пораженный этой вестью, вечно преданный заботе о своих воспитанниках, инспектор поехал на квартиру Брусницыных, и мадам Брусницына, вышедшая к нему навстречу, встретила его следующей бранью: «Изверги, кровопийцы! Вы лишили меня единственного сына. Я буду жаловаться на вас министру, я обращусь на вас к самому Государю. Висельники вы, а не педагоги!».

 II пораженная горем мать так объяснила причину смерти своего сына: подлец К. поставил ему за неподготовленность двойку. Самолюбивый мальчик не мог этого перенести. Он два дня ходил, как потерянный; вчера в 7 час ушел к товарищу и больше не возвращался».

Но после раскрытия полицией письменного столика покойного в нем были найдены записки его, которые он вел. В них он писал, что причиной его самоубийства была их семейная жизнь: «ежедневные ссоры между папой и мамой и любовь нашего знакомого Кашина к моей маме преждевременно свели меня в могилу» - так кончаются записки.

В них г. Вяземский и вместе с ним все педагоги находят облегчение в сознании своей невиновности, своих недостатков: слова «изверги-педагоги» часто несправедливо слышатся по их адресу.

Случай, как видите, не из единичных, но обрушиваться вообще на родителей мы не имеем права: мы только хотим сказать, что воспитание детей всецело лежит на обязанности родителей. Было ли до сих пор это у нас? Даже внешкольный надзор за учениками был поручен неопытным педагогам, разным дядькам, и т. п. Но вопрос этот является серьезным, и над решением его мы долго здесь останавливаться не будем: нет сомнения, что если семья хороша, то хороши и ее дети.

Однако же недостаточно, чтобы родители одни занимались воспитанием и образованием своих детей. Прежде всего, необходимо теснее сблизиться семье и школе, родительским кружкам и педагогическим советам на почве  полного доверия и сознания того, что в деле образования и воспитания детей это доверие и вытекающее из него единство действий - главнейшее условие продуктивности работы. Взаимодействие должно быть полное. Сближение семьи и школы, это главное средство для переустройства нашей школьной жизни, это же возможно не иначе, как при родительских кружках.

Но организация родительских кружков при средних учебных заведениях в нашем городе все еще не осуществлена.

В â„– 38 нашей газеты мы дали возможность бакинским родителям ознакомиться с программой родительских кружков, действующих в городе Тифлисе. Деятельность подобных кружков сводится к защите и обсуждению дорогих им интересов учащихся. Представители кружка имеют право присутствовать на заседаниях педагогического совета с правом совещательного голоса. Родительские кружки, таким образом, дают возможность родителям разобраться в сложных школьных вопросах, разрешить их разумно и установить нормальную школьную жизнь.

В свою очередь, и педагогам должны быть открыты двери родительских собраний. В единении обеих сил - педагогов и родителей - заключается средство к достижению доверия со стороны учащихся к делу, которое особенно должно быть чуждо всякой розни.

Доверие - рычаг великого дела воспитания, и только при нем возможно полное примирение между семьей и школой. Если родители возьмутся за это дело, то мы уверены, что большинство педагогов, заваленные всякими циркулярами и заключенные в футляры, стремящиеся вырваться на простор, на свежий воздух из своего душного футляра, с радостью будут приветствовать свежую струю в затхлой атмосфере педагогических советов. Вместе с тем, родителям удастся несколько воздействовать на своих детей и обуздать их. Если до сих пор они не сумели сохранить доверие молодого поколения, то, по крайней мере, после этого, удержат его от тех поступков, которые творятся их детьми.

Но об этом в следующий раз.

III

Итак, первое условие для правильного урегулирования школьного дела - это взаимное доверие родителей и учителей. Но это условие может быть соблюдено лишь в том случае, когда оно найдет должную поддержку со стороны учащихся.

У нас же в России, до сих пор педагоги, учащиеся и их родители поистине представляли собою знаменитую крыловскую тройку, для которой «поклажа казалась бы легка, - да лебедь рвется в облака, рак пятится назад, а щука тянет в воду»; а в результате «воз и ныне там».

Теперь требуется его сдвинуть, этот воз, сдвинуть общими дружными усилиями: настало время и есть на это возможность. Медлить нельзя!

Гексли[ii] говорит, что самые большие трудности начинаются для человека тогда, когда он получает возможность сделать то, что желает. Пока человек борется с препятствиями, его неудачи или медлительность извинительны: но затем, когда судьба устраняет их и дает ему возможность действовать так, как он считает лучшим, для него начинается время испытания.

Следовательно, и для гг. педагогов, родителей и учеников настало время солидарной работы для создания новой школы.

Посмотрим же, что из себя представляли до сих пор наши дети.

Лишенные, в большинстве случаев, всякого домашнего воспитания, молодые люди, попадая в стены средней школы, уродовались своими наставниками. В бюрократической атмосфере, окружающей нашу школу, молодежь задыхалась и рвалась на свежий воздух. Полицейская школа со всеми ее дьячками в футлярчиках не развивала в детях ума, не вырабатывала характера, не давала знания, не приучала к работе словом, не готовила их к жизни.

И что же мы видим? Невежество молодых людей, оканчивающих гимназии и реальные училища, представляет что-то феноменальное. Уровень познаний понизился страшно!

Уже наблюдалось, что наша молодежь, кроме мертвых языков и разных поучений об «Игоре», ничего не выносила из средней школы. Не говоря о страшной безграмотности по русскому языку, молодые люди, готовящиеся к поступлению в высшие учебные заведения, обнаруживали полное отсутствие понятий даже по таким важным предметам, как математика.

Еще не так давно, накануне ожидающей нашу школу автономии, был такой случай, что один абитуриент, имевший отличные успехи по всем предметам, на конкурсе, как говорится на ученическом языке, торжественно провалился. На вопрос профессоров, откуда вышло такое недоразумение, молодой человек ответил: «Мы ровно ничего не делали, но у нас были чудные учителя. Они нашли нужным вывезти меня на выпускном экзамене».

Наряду с этими случаями, замечалось, что молодой человек, имевший в свидетельстве одну тройку, поражал профессоров своими знаниями. Это, конечно, происходило от того, что учителя делили своих воспитанников на «черненьких» и «нечерненьких». Еще в наше время педагог по русскому языку открыто заявлял, что у него туземцам недоступно получение баллов выше трех.

Но как бы то ни было, молодежь наша томилась в Глазовской школе и стремилась выйти на простор. Движение в эту пользу мы замечаем за последние годы среди учащихся.

Началось оно со студентов, шедших всегда в авангарде русского освободительного движения, но потом перешло и к ученикам средних учебных заведений.

Мы видим, что они так же волнуются, как и студенты; гимназии бастуют точно так же, как и университеты.

Понятно, что когда дрожит и волнуется, в урагане событий всероссийская семья, дрожат и волнуются дети.  Ученические движения повсеместно в России преследовали, главным образом, следующие цели: свободу митингов в стенах средней школы, и 2) сношение с педагогическими советами и родительскими кружками.

Таким образом, мы видим, что наша молодежь сумела всей чуткостью своих юных сердец отстаивать попранные ее права. Она стремилась выйти из невыносимого гнета, созданного Толстой-Деляновским творчеством. Но похоже ли ученическое движение на студенческое? Будем откровенными и скажем: нет!

Уже замечено в некоторых местах России, да и у нас, впрочем, в Баку, что ученические движения созданы из подражания студентам и кроме проявления «обычной ученической линии», в себе не заключают ничего. Что это так, видно из того, что в нашем городе ученики вот уже год почти «бастуют», но создать ничего не могут.

На вопрос начальства, чего они требуют, ученики становились в тупик. Еще в прошлом году, во время объединенного заседания учителей и учащихся в местном реальном училище, когда товарищи ученики вырабатывали академические и политические требования для представления начальству, один старший ученик шепнул в ухо своему товарищу: «скажи, пожалуйста, а какая разница между политической и академической забастовкой?» Это выходило из того, что ученик средней школы, без всякого подготовления начитывался заграничных брошюрок и громко заявлял о себе на заседаниях:  «я эсь-де!» или «я эсь-ерь!»

Еще не так давно, в годовщину февральских событий, когда все местные организации сами же нашли нужным не прекращать в эти дни занятия, один ученик из четвертого класса реального училища, встретившись со мной на улице, на мой вопрос: «почему вы сегодня не в классе?» ответил с кислой гримасой на лице: «Я эсь-де и потому, в солидарность с социал-демократами, в этот день выражаю свой протест против убийц!»

Так и хочется сказать по адресу наших бакинских учеников: миленькие дети, еще поучитесь немного, подготавливайтесь к жизни, а потом определяйте свои платформы!

Ношение красного платка и длинных волос еще не доказывает вашу принадлежность к той или другой партии!

Мы, конечно, не станем отрицать, что среди старших учеников, есть политически зрелые молодые люди, но их так мало по сравнению с хулиганами-учениками, наводнившими наши улицы, что они не бросаются  посторонним в глаза. Пусть же те немногочисленные товарищи знают, что общество в ужасе от этих нравственно павших молодых людей, и одно только ношение их ученической формы лежит позорным клеймом на бакинском ученичестве.

Благоразумные товарищи! К вам обращается пищущий эти строки!

Исключите подобных господ из своей среды и потом только приступите к делу освобождения школы. Время не терпит, нужно работать.

Так, в общем, обстоит дело учеников в наших школах, и мы твердо уверены, что та немногочисленная горсть учащейся молодежи, которая шла всегда солидарно с передовой частью общества, сумеет выйти крепкой и несокрушимой на путь счастья и свободы.

Сознание необходимости заниматься и, параллельно с этим, требовать для себя человеческой жизни - вот та великая идея, которой следует проникнуться нашим детям.

И только единение всех этих трех элементов, родителей, педагогов и учеников, и их совместная работа - поставит нашу среднюю школу на должную высоту.

В следующий раз мы коснемся вопроса о том, какие перемены нужно произвести в самой жизни школы, помимо всего до сих пор сказанного, т. е. приведем свой взгляд на изменения программ курса в средних учебных заведениях.

«Каспий», 18, 22 февраля, 2 марта 1906 г., â„–â„– 38, 41, 48