Qonaq Kitabı
Одна из многих

Месяца четыре тому назад я имел случай писать в «Кавказском слове» о положении мусульманской женщины в России. Положение это, бесправное, невозможное, за последние десять лет изменилось резко. И изменилось, конечно, к лучшему. Передовые элементы мусульманского общества осознали, что пока над женщиной тяготеет позорный гнет рабства и неволи - проявляемое мусульманами стремление приобщиться к общечеловеческой культуре может носить лишь чисто внешний характер. Духовно-нравственный облик народа создается женщиной, ибо на ее попечении находится, ее влиянию подвержено, ею с колыбели воспитывается самое ценное, что есть в человечестве - дети. Слава богу, у нас нынче понимают, что нельзя приносить в жертву старым предрассудкам будущее нации. Нельзя бороться с жизнью, разрушающей, в своем победоносном шествии вперед, старые понятия, веками установившиеся обычаи. Да и к чему они? Разве не от них - столетиями давящее мусульманскую массу зло - зло невежества, дикости, фанатизма? Отказ от этих понятий; обычаев, предрассудков - первая ступень по лестнице знания, первый шаг к свободе духа. Да, передовые мусульмане осознали, передовые мусульмане понимают это. Тем глубже чувство возмущения, тем горше обида, когда слышишь или читаешь о случаях бессмысленного, грубого упорства людей, не поднявшихся еще до понимания требований современности. Об одном из таких случаев, невероятно-возмутительном, рассказывает в газете «Вакт» молодая интеллигентная мусульманка Загида Бурнашева.

Рассказ Бурнашевой - это ее повесть о себе самой. Печальная повесть трагической судьбы мусульманской женщины, задыхающейся в удушливой атмосфере безысходного горя. Горе это так велико, физические и нравственные мучения Бурнашевой так бесконечно глубоки, что поражаешься, какая же сила воли должна быть у этой женщины, что она могла перенести эти мучения. И какую веру в знание надо иметь, чтобы согласиться на подлинное мученичество во имя этого знания?

Загида Бурнашева, как видно из ее письма в газете «Вакт», дочь состоятельных родителей, живущих в астраханской губернии. Очевидно, они ничего не имели против получения ею первоначального образования. Бурнашева вполне грамотна. Отец и мать стали противиться дочери после того, как узнали о ее стремлении продолжать учение. Ни доводы, ни угрозы, ни мольбы не могли помочь. Упрямство стариков - темных, невежественных - было непоколебимо и, наконец, довело их до ненависти к их собственному ребенку. Особенно сильная ярость охватила их, когда они узнали, что их дочь пишет в газетах в качестве поэтессы. В борьбе родителей с дочерью принял участие какой-то имам Салех-Молла Алим. По его советам и наущениям мать заперла Загиду и никуда из дому не пускала. Все книги в ее библиотеке были сожжены, все письменные принадлежности - уничтожены. Ей было воспрещено всякое общение с людьми, с миром вне дома. Так длилось несколько месяцев. Положение стало таким, что Бурнашева вынуждена была бежать из родительского дома и поселиться у чужих людей в том же селе. Тогда мать Бурнашевой подала в полицию заявление, что дочь украла из дома не принадлежащие ей вещи. На новом местожительстве Бурнашевой произвели, обыск. Ничего не нашли. Подле этого мать подала администрации другое заявление, в котором говорилось, что Загида намеревается поступить в дом терпимости. И вслед затем, третье заявление, что она хочет перебраться в Турцию. Когда и из этого ничего не вышло, старики Бурнашевы начали распространять среди, сельчан лживые слухи о безнравственном поведении их дочери, стали ссориться с людьми, дававшими ей приют, стали чернить репутацию этих людей и в конце концов, добились того, что никто в селе не стал пускать к себе несчастную Загиду и она осталась буквально на улице, в одном потертом платье, без гроша денег. Тем временем родители посылали к опозоренной ими Загиде людей, уговаривая ее вернуться домой, заявляя, что они клевещут на нее из желания, чтобы она, очутившись в безвыходном положении, вновь пришла в отчий дом. Загида не уступила, а так как в родном селе никто не мог или не хотел помочь ее горю, то она приняла предложение жены некоего купца Ширинского из села Багданова Тамбовской губернии и поселилась у нее. Но и тут родители не оставляют ее в покое и, по их настоянию, полиция отказывается выдать ей отдельный вид на жительство.

Письмо Загиды Бурнашевой кончается мольбою, обращенной ко всем мусульманам - вывести ее из тяжелого положения. Характерно, что Бурнашева, не имеющая никаких средств к существованию, просит мусульман не о материальной помощи. Она просит, в частности юристов, содействовать восстановлению ее попираемого права - права каждого взрослого человека устраивать свою жизнь по собственному желанию.

Должен, в заключение, сознаться, что перенося на страницы «Кавказского слова» сжатое содержание письма Бурнашевой, я даже и не пытался передать тон этого письма. Так много в нем искренней печали и безграничного горя, соединенных с неугасимой верой в человеческую порядочность, что, право же, только исключительно талантливое перо г-жи Бурнашевой могло изобразить их глубину. Мне остается лишь сказать моим единоверцам:

- К совести вашей, господа мусульмане, взывают тысячи молодых Бурнашевых. И не будет покоя вашей совести, пока воплям Бурнашевых не настанет конец...

 

«Кавказское слово», 18 сентября 1915 г., â„– 210 

 



 
[1] 
 
© 2011 Ədəbiyyat portalı - www.azerlit.info